Право собственности до звезд, до небес, до преисподней
Мне надо переписать пьесу.
С начала и до конца.
Найти другие имена героям,
одеть в одежды
разных цветов,
отнять лезвия и
умные мысли.
Мне надо
поменять декорации
и включить, наконец
солнце.
Еще я могу
поменять актеров или
переучить.
Неплохо было бы
делать постановку
на другой сцене,
ах, да,
еще поменять зрителей.
Вычеркнуть первый акт.
Дать героям шанс
узнать друг друга
не в трех явлениях,
а в пяти актах.
Еще я бы поменяла
бумагу и ручку.
Написала бы все
меняющимися
чернилами...
А не пером,
не по завету
Заратустры Ницше.
Но так ведь тоже...
И , в конце концов,
даже если моя жизнь
дурацкая пьеса,
стоит ли...
С начала и до конца.
Найти другие имена героям,
одеть в одежды
разных цветов,
отнять лезвия и
умные мысли.
Мне надо
поменять декорации
и включить, наконец
солнце.
Еще я могу
поменять актеров или
переучить.
Неплохо было бы
делать постановку
на другой сцене,
ах, да,
еще поменять зрителей.
Вычеркнуть первый акт.
Дать героям шанс
узнать друг друга
не в трех явлениях,
а в пяти актах.
Еще я бы поменяла
бумагу и ручку.
Написала бы все
меняющимися
чернилами...
А не пером,
не по завету
Заратустры Ницше.
Но так ведь тоже...
И , в конце концов,
даже если моя жизнь
дурацкая пьеса,
стоит ли...
- Нет, Ивашка, - отвечал старик, - я не надеюсь разбить его рукой. Я
совсем не буду разбивать камень, потому что я не хочу начинать жить сначала.
Тут старик подошел к изумленному Ивашке, погладил его по голове. Ивашка
почувствовал, что тяжелая ладонь старика вздрагивает.
- Ты, конечно, думал, что я стар, хром, уродлив и несчастен, - говорил
старик Ивашке - А на самом деле я самый счастливый человек на свете.
Ударом бревна мне переломило ногу, - но это тогда, когда мы - еще
неумело - валили заборы и строили баррикады, поднимали восстание против
царя, которого ты видел только на картинке.
Мне вышибли зубы, - но это тогда, когда, брошенные в тюрьмы, мы дружно
пели революционные песни. Шашкой в бою мне рассекли лицо, - но это тогда,
когда первые народные полки уже били и громили белую вражескую армию.
На соломе, в низком холодном бараке метался я в бреду, больной тифом. И
грозней смерти звучали надо мной слова о том, что наша страна в кольце и
вражья сила нас одолевает. Но, очнувшись вместе с первым лучом вновь
сверкнувшего солнца, узнавал я, что враг опять разбит и что мы опять
наступаем.
И, счастливые, с койки на койку протягивали мы друг другу костлявые
руки и робко мечтали тогда о том, что пусть хоть не при нас, а после нас
наша страна будет такой вот, как она сейчас, - могучей и великой. Это ли
еще, глупый Ивашка, не счастье?! И на что мне иная жизнь? Другая молодость?
Когда и моя прошла трудно, но ясно и честно!
(с)
блин, Рысь, ты точно убийца!
*давя истерический смех*
"Был на той горе и я однажды. Что-то у меня была неспокойна совесть,
плохое настроение. "А что, - думаю, - дай-ка я по камню стукну и начну жить
сначала!"
Однако постоял-постоял и вовремя одумался.
"Э-э! - думаю, скажут, увидав меня помолодевшим, соседи. - Вот идет
молодой дурак! Не сумел он, видно, одну жизнь прожить так, как надо, не
разглядел своего счастья и теперь хочет то же начинать сначала".
Скрутил я тогда табачную цигарку. Прикурил, чтобы не тратить спичек, от
горячего камня И пошел прочь - своей дорогой."
(с)