устанавливает дистанцию. Она может, например, в танце, приблизиться к
зрителю. Однако сам зритель должен оставаться там, где он находится.
Застылость формы выливается в постоянство дистанции; дистанция не меняется,
и в этом завораживающий характер маски.
Ибо сразу за маской начинается тайна. В острых ситуациях, то есть когда
маска воспринимается всерьез, человеку не положено знать, что за ней
скрывается. Она многое выражает, но еще больше скрывает. Она представляет
собой раздел: скрывая за собой опасность, которую не положено знать,
препятствуя установлению доверительных отношений, она приближается к
человеку вплотную, однако именно в этой близости остается резко от него
отделенной. Она угрожает тайной, сгущающейся за нею. Поскольку ее нельзя
прочесть, как подвижное человеческое лицо, человек гадает и пугается
неизвестного...
Никто не знает, что могло бы вырваться из-под маски. Напряжение между
застылостью маски и тайной, которая за ней сокрыта, может достигать
необычайной силы. Это и есть причина ее угрожающего воздействия... Никто не
смеет ее тронуть. Смертью карается срывание маски кем-то другим. Пока она
активна, она неприкосновенна, неуязвима, священна. Определенность маски, ее
ясность заряжена неопределенностью. Власть ее в том и заключается, что она в
точности известна, но непонятно, что она в себе таит.
Э.Канетти