[rime]

Жил был на свете певец. Он был высоким и стройным. А еще он любил яблоки. Вот и все, что можно про него сказать. Ну, правда можно еще заключить, что у него был приятный голос. И что зимой он ходил в шарфе, потому что тот самый голос надо беречь, особенно зимой (он даже не мог есть мороженное, тоска какая зимой-то). Шарф был белый. А почему белый, сама не знаю. Но он был белый, хоть ты тресни.
А еще он любил яблоки... Или я уже об этом говорила?
И вот однажды, этот самый стройный 65-летний певец шел домой. В руке он нес пакет с яблоками (ведь мороженого ему есть было нельзя) и тихонько что-то напевал.
Ну, то есть он думал, что тихонько. А окружающие могли и сомневаться. Но он был хорошим певцом, поэтому его никто не просил петь еще тише.
Забыла сказать, он еще и пальто носил. А если он носил пальто и белый шарф (да еще зимой), я могу предположить, что он жил в Праге. Почему? Ну потому что я думаю, что ему захотелось бы жить в Праге, этому 65 летнему стройному певцу.
Вот идет он домой с яблоками и решает постоять на Карловом мосту. А это красивый мост, очень: черный, резной, над бурлящей речкой, с фигурами святых и других выдающихся личностей. Если очень постараться и найти вбитый в каменную брусчатку золотой гвоздик, можно загадать желание. Или если погладить собаку на одной из статуй. Вот собаку найти легко - она так отполирована, что даже в темноте светится, отражая свет глаз пражских кошек.

Так вот, стоит наш стройный певец в белом шарфе над рекой и смотрит в мутную воду. А тут ветер взял, и выхватил у него его шарф. И этот белый, пушистый и теплый шарф, пролетев какое-то расстояние, бультыхнулся прямо в реку. Обидно.
Пришлось певцу, кутаясь а воротник пальто, идти домой. От обиды он даже яблоки на мосту забыл. Но воротник не спас 65 летнего стройного певца.
На следующий день у него был концерт в костеле святой Марии. А он, как вы понимаете, простудился на холодном ветру стоя на Карловом мосту и смотря на уплывающий белый теплый шарф.
Нет, в костеле он все же спел, причем даже хорошо. Но никто не догадался напоить его горячим чаем или вином... Поэтому на следующий день он все же проснулся с охрипшим горлом и небольшой температурой.
Поэтому все концерты на месяц он отменил.
Ему было скучно. У него не было даже яблок, что бы съедать их каждый день, как он привык. Так что он взял ноги в руки и пошел на Вацлавскую площадь, потом за национальный или какой он там музей, мимо кусов ангийского, французского, индийского и какого-то еще языком, через арку, пахнущую благовониями в магазин за яблоками. А возвращался он петляющими улочками через сувенирные лавочки и по своему любимому Карловому мосту. Он шел, кутался в воротник и очень жалел свой белый шарф. Ему было холодно и одиноко: ведь все жалели его голос и не хотели зря тревожить разговорами, поэтому он уже целых три дня молчал.
Было уже поздно. Точнее, было именно то самое время, когда работающие горожане дошли до дома и решили покушать или поспать, а гуляющая публика еще не высыпала на улицы.
На мосту было так промозгло, что даже вездесущие художники куда-то подевались. Грустный певец остановился и , опираясь на перила, смотрел на воду. Он думал о том, что именно здесь в прошлый раз забыл яблоки. Ему так хотелось с кем-нибудь поговорить. Но даже его знакомого акварелиста не было: видать отогревал замерзшие руки кружкой с чаем в каком-нибудь кафе.
Мысли певца заглушал плеск воды. Было холодно и гадко. Над Карловым мостом дул ветер. А рядом с певцом на перила положил свою мокрую голову речной змей. Он тоже бы не слишком молодым, но зато худым и подтянутым, как и подобает столичному речному змею.
- Чего грустишь, уважаемый? - спросил змей.
- Да вот. Я певец, а у меня гордло простужено: не могу выступать, стольких людей подвел. - отвечал ему задумчиво стройный господин в пальто.
- Эй, а ведь это ты забыл яблоки? Прости, я их съел... Все равно на морозе испортились бы.
- Да ладно, мне не жалко. Еще хочешь? - зашуршал пакетом певец.
- Не отказался бы... - мурлыкнул змей.
Так они стояли на мосту, пока совсем не стемнело. А потом змей спросил:
- Певец, а певец, давай я тебе твой шарф достану?
- Ну даставай, - ответил певец.
Змей соскользнул с реку и через несколько минут вернулся с шарфом, обмотанным вокруг морды.
- Держи, - сказал змей.
- Спасибо, - ответил певец.
И пошел домой. Так как змей высушил и согрел шарф своим дыханием, певцу было тепло и хорошо. И этот 65 летний стройный господин удалялся по улицам Праги вдаль от меня, опять забыв свои яблоки на перилах.
Если вы спросите, как же змей и певец понимали друг друга...
А певец был волшебником, разве я вам не сказала?