Я читала анимешку. И потянуло меня на пакости...





Смотреть в комменты.



Из нашего перевода The Ice-Cold Demon's Tale

С этого сайта.

http://www.mangadreams.ru/index.php...ge&Itemid=1

---

http://www.inache.net/magic/xxx.html

---

Всем, страдающим бесконтрольно ненормальными депрессиями - читать "Степного Волка". Быстро.

Авось, чему-то и научитесь. Я же поняла то, что живу вполне приличной жизнью, по заветам грустной немецкой философии, и это у меня вполне прилично получается.



Ах если б я был тем Степным волком, я бы взвыл... (с)

---

Цитата:"Этот засранец, скорее всего, считает меня блядью.

И как мне это нравится!"

---

Итак, пишу ерунду. Просто ерунду, не обольщайтесь.

А все ради чего? А что бы всех поздравить со светлейшим праздником весеннего ветра! (а в Москве снег шел) Вот уже 14 (15?) минут как прошедшим, правда.

Тем не менее... Имболк! Не грустить! Скоро весна!



Самое лучшее, что может быть, это знание, что все плохое и злое заканчивается

---

Мое любимое аниме. "Бастард"



Герои:



Дарк Шнайдер - сумасшедший маг, бабник. Для него единственное зачем нужно захватить мир - уничтожить гориллоподобных мужиков, что бы все милые девушки достались ему.

Аршес Ней - его воспитанница. Темный эльф-полукровка. Его любовница в течении 100 лет.

Йоко - новая пассия Дарка. Рыжий ребенок врага Шнайдера.

---

дальше были звонки

ночные больше

слезы нервы любовь

и стрелки больше

дети но не мои

и старые зазнобы

куришь каждые пять

мы устали оба

годами долгими

ночами темными

годами долгими

---

Милая мордашка... не могу удержаться...

---

Sting. Moon Over Bourbon Street



There's a moon over bourbon street tonight

I see faces as they pass beneath the pale lamplight

I've no choice but to follow that call

The bright lights, the people, and the moon and all

I pray everyday to be strong

For I know what I do must be wrong

Oh you'll never see my shade or hear the sound of my feet

While there's a moon over bourbon street



It was many years ago that I became what I am

I was trapped in this life like an innocent lamb

Now I can never show my face at noon

And you'll only see me walking by the light of the moon

The brim of my hat hides the eye of a beast

I've the face of a sinner but the hands of a priest

Oh you'll never see my shade or hear the sound of my feet

While there's a moon over bourbon street



She walks everyday through the streets of New Orleans

She's innocent and young from a family of means

I have stood many times outside her window at night

To struggle with my instinct in the pale moonlight

How could I be this way when I pray to god above

I must love what I destroy and destroy the thing I love

Oh you'll never see my shade or hear the sound of my feet

While there's a moon over bourbon street

---

Мне. Очень. Больно.



Я. Жила. В. Иллюзиях.



и без них я сдохну...верните мне сказку...

---

из книги "Зеленый Лик"

А сейчас слушай, прилежно внемля.

Приготовь себя к грядущим временам.

Скоро мировые часы пробьют двенадцать. Эта цифра рдеет на циферблате и окрашена кровью. Так ты ее узнаешь.

Первый новый час предваряет буря.

Крепись и бодрствуй, дабы она не застала тебя спящим, ибо те, чьи глаза при первых лучах наступающего дня будут закрыты, останутся неразумными тварями, какими и были, беспробудными на веки вечные.

Дух тоже имеет свое равноденствие. Первый новый час, о котором я говорю, знаменует поворотный рубеж. В этот час свет равновесен тьме.

Более тысячи лет билось человечество над постижением законов природы и покорением ее, но лишь те, пожалуй, немногие, кто узрел смысл этой работы и понял, что внутренний закон таков же, как и внешний, только октавой выше, призваны пожинать урожай, удел же прочих — вспашка и холопское ярмо, пригнетающее взор к земле.

Ключ к владычеству над природой разъеден ржой со времен всемирного потопа. Имя ему — бодрствование.

Оно открывает все затворы. Ни в чем так твердо не убежден человек, как в яви своего бодрствования, на самом же деле он угодил в тенета, которые сам и связал из грез и химер. Чем гуще эта сеть, тем неодолимее сон, и связанные путами и сморенные сном бредут по жизни, как убойный скот,— покорно, равнодушно и бездумно. Не все они пустоглазы, у иных в глазах сверкают мечты, но они видят мир, подернутый рябью мелких ячеек, обманную игру осколков. Они тянут к ним руки, не ведая того, что эти образы — рассыпанный бисер, не имеющий смысла вне великого целого. Эти „мечтатели" — не фантасты и поэты, как ты, возможно, думаешь. Это — неутомимые трудяги, самые хлопотливые обыватели земли, добровольные жертвы собственной химеры. Они напоминают вечно копошащихся мерзких жучков, которые карабкаются по гладкому стеблю, чтобы с его верхушки сверзиться на землю.

Они мнят себя бодрствующими, но то, что они якобы видят, — всего лишь сон, картина, умело навеянная и неподвластная их воле.

Были и есть еще такие люди, которые даже понимают, что грезят наяву, — это первопроходцы, бойцы передовых отрядов, пробившиеся к бастионам, в этих дерзких натурах сокрыто вечно бодрствующее „я" — таковы провидцы вроде Гёте, Шопенгауэра и Канта, но у них нет оружия, чтобы взять крепость, а их боевой клич не пробуждает спящих.

Бодрствующий открывает все затворы.

И первый шаг к тому так прост, что его может сделать каждый ребенок. Но человек, искалеченный образованием,не может и шагу ступить, ибо не мыслит жизни без костылей, унаследованных от предков.

Бодрствующий открывает все затворы.

Бодрствуй при всяком деле! И не думай, что уже достиг этого. Нет, ты еще спишь и грезишь.

Преобразись, напряги все силы и восчувствуй своей плотью и кровью: „Отныне я бодрствую!"

И коль скоро это удастся, состояние, в коем ты только что пребывал, предстанет сонным оцепенением.

Это — первый шаг на долгом-долгом пути от подъяремного прозябания к истинной жизни и всемогуществу.

Так и двигайся шаг за шагом, от пробуждения к пробуждению. И не будет ни одной мучительной мысли, которую ты не смог бы таким усилием прогнать; все, что гнетет тебя, отступит навсегда, ты вознесешься над этой болью, как зеленеющая крона над сучьями.

Ты стряхнешь с себя все недуги, как пожухлую листву, если и тело твое будет воистину бодрствовать.

Ледяные ванны иудеев и брахманов, ночные бдения учеников Будды и христианских аскетов, самоистязания индийских факиров, лишающих себя сна, — все это не что иное, как окаменелые обряды, которые вещают пытливому уму: „3десь, на заре человеческой истории, стоял таинственный храм во имя бодрствования."

Обратись к священным письменам все они пронизаны идеей божрствования. Это — лестница Иакова, того самого,что всю "ночь" боролся с ангелом Господним „до появления зари" и одержал победу.

Так поднимайся же по ступеням все более просвет ного бодрствования, если хочешь одолеть смерть, чье оружие — сон, греза и дурман.

Даже низшая ступень этой лестницы именуется „гениальностью" — как же тогда нам нарицать более высокие! Толпе они неведомы или представляются сказочным измышлением. Историю Трои тоже веками считали мифомом, покуда не нашелся человек, отважившийся докопаться до истины.

На пути к пробуждению первейшим врагом, что встанет у тебя на пути, окажется твое собственное тело. При первом крике петуха оно будет вступать в борьбу с тобой, но ты увидишь день вечного бодрствования, и он восхитит тебя от лунатиков, которые считают себя людьми и не зна-ют, что они — спящие боги; тогда от тебя отступит сон тела и вселенная будет в твоей власти. И ты сможешь творить чудеса, если захочешь, и тебе не придется жить в смиренном рабском ожидании милости или кары жестокого идола, уповая на его дары и страшась его меча.

Спору нет, верному, подобострастному псу не дано большего счастья, чем служить своему хозяину, а такое счастье у тебя будет отнято, но спроси себя: позавидовал бы ты, будучи человеком, каков ты есть хотя бы сейчас, участи своей собаки?

Не давай себя изводить страху из-за того, что в этой жизни тебе, возможно, не удастся достичь цели! Тот, кто однажды встал на наш путь, уже не вернется в этот мир, ибо достигнет внутренней зрелости, обретаемой в продолжение своего дела, — он рожден „гением".

Стезя, на которую я тебе указую, обещает множество чудных откровений: умершие, коих ты знал при жизни, восстанут из праха и заговорят с тобой! Но это — лишь образы! Светозарные фигуры, они предстанут перед тобой во всем сиянии и блаженстве, из их уст ты услышишь благословение... Однако это всею лишь образы, сотканные последним дыханием твоего тела, которое постигнет магическая смерть в согласии с твоей измененной волей и которое из материи вновь превратится в дух, подобно льду, растопленному огнем и творящему при испарении эфирные формы.

Только освободив тело от всякой мертвечины, ты сможешь сказать: отныне сон навсегда отлетел от меня.

Но тогда же свершится чудо, в которое не могут поверить люди: обманутые своими чувствами, они не понимают, что материя и сила — одно и то же. А чудо в том, что, даже если в крышку твоего гроба вобьют последний гвоздь, тела в могиле не будет.

И лишь после этого, не раньше, ты сумеешь отделять сущность от видимости. А тот, кого ты встретишь потом, будет ни кем иным, как твоим предшественником на этом пути. Все остальные — тени. А до той поры тебя будет неотвязно преследовать вопрос, какая тебе выпадет доля: счастливейшего или несчастнейшего из созданий... Однако не бойся — еще ни один из вставших на стезю бодрствования, даже если приходилось блуждать, не был оставлен проводниками.Вот тебе примета, по которой можно узнать, что есть представший перед тобой образ: сущность или видимость, реальность или фантом? Если при его появлении у тебя мутится сознание, а предметы вокруг размываются или исчезают, — не верь! Будь начеку! Это — часть тебя самого. Если ты не угадываешь иносказательного смысл;!, который она скрывает в себе, это — всего лишь бесплотный призрак, тень, вор, живущий соками твоей жизни.

Воры, крадущие силу души, хуже тех, что охотятся за земными благами. Они, как обманные огоньки болот, внушают тебе ложные надежды, чтобы заманить во мрак и исчезнуть.

Не позволяй ослеплять себя никакому чуду, творимому ими как будто ради тебя, какие бы священные имена они ни принимали, какими бы пророчествами ни морочили, даже если их слова гоынлкпся. Они твои смертельные враги, исторгнутые из ада твоего тела, у которого ты оспариваешь господство.

Знай: чудодейственные силы, какими они якобы владеют, отняты у тебя самого, чтобы держать тебя в рабских оковах. Они не могут жить вне твоего тела, но, если ты одолеешь их, они станут безгласным и послушным орудием, которым ты сможешь распоряжаться но собственной воле.

Не счесть их жертв в поколениях рода человеческого кого. Загляни в историю провидцев и сектантов, и ты узнаешь, что тропа одоления, которой ты идешь,усеяна черепами.

Для защиты от этих демонов человечество инстинктивно воздвигло стену под названием „материализм". Это и впрямь крепостная стена, ибо символизирует тело, но она же и застенок, сужающий угол зрения.

Ныне, когда она стала разваливаться и из тысячелетнего пепла восстал готовый к полету Феникс, оживились и стервятники другого мира. Посему будь воистину бдителен. Чаша весов, на которую ты кладешь свое сознание, скажет только тебе, когда можно доверять видениям. Чем яснее оно будет в бодрствовании, тем ниже опустится чаша, перевесив видении, тебе на благо.

Если же явится тебе проводник, помощник или брат в мире духа, ему незачем будет обкрадывать твое сознание. А ты сможешь, подобно Фоме неверному, вложить руку в ребра его.

Совсем нетрудно избежать видений и исходящих от них опасностей — для этого тебе нужно просто быть обыкновенным человеком. Но какой в этом прок? Ты пребудешь узником в темнице своего тела, покуда палач по имени Смерть не повлечет тебя на плаху.

Неодолимое желание смертных узреть образы горнего мира иногда так вопиет, что будит и фантомов преисподней, ибо это желание нечисто, ибо, по сути, это алчба, направляющая руку берущего, а кричать подобает тому, кто научается давать.

Тот, для кого земля — юдоль и темница, всяк, взывающий богобоязненной душой о спасении, сам того не ведая, заклинает сонм призраков.

И ты поступай так же, но только осознанно.

Существует ли для тех, кто делает это бессознательно, некая незримая десница, по мановению которой они среди гиблой трясины обретают спасительный остров, — я не знаю. Спорить не хочу... но я в это не верю.

Когда на пути пробуждения ты минуешь царство призраков, тебе, пусть и не сразу,станет ясно, что это суть мысли, которые ты вдруг сумел постичь умом, а не глазами. Вот почему они кажутся тебе чужими и одушевленными — ведь язык форм совсем не то, что язык рассудка.

Потом наступит час, когда с тобой может произойти странная метаморфоза: люди, тебя окружающие, обратятся призраками. Все, кто был тебе мил, вдруг предстанут всего лишь личинами. Таковым будет и твое собственное тело.

Не поддается воображению страшное одиночество пилигрима, бредущего по пустыне и обреченного умереть от жажды, если он не найдет источника жизни.

Все, что я тебе сказал, можно найти в священных книгах любой религии, всюду толкуют про пришествие нового царства, про укрощение плоти и про одиночество. И все же нас разделяет с этими ревнителями своей веры непроходимая пропасть. Они веруют в приближение дня, когда добрые войдут в рай, а злые попадут в адский котел. Мы же знаем, что придет время, когда многие будут разбужены и отделены от спящих, как господа от рабов, ибо спящим не понять бодрствующих. Мы знаем: нет зла и нет добра, есть лишь ложное и истинное. Они веруют: для бодрствования достаточно не закрывать ночью глаза и не приклонять к подушке голову, дабы можно было вознести молитву. Мы же знаем, что „бодрствование" означает пробуждение бессмертного „я" и что естественное следствие этого — недреманность тела. Они веруют в греховность плоти и потому клянут и презирают ее. Мы знаем: нет никакого

греха, а тело есть начало, от которого мы должны оттолкнуться, и на землю мы спустились для того, чтобы претворить его в дух. Они веруют: тело надо испытывать аскетическим одиночеством, дабы обрести ясность духа. Мы знаем: сначала одиночество должно быть познано духом, и тогда преобразится плоть.

Какой путь выбрать, наш или их, решать тебе одному. Это — дело твоей свободной воли.

Советовать не берусь. Лучше и благороднее сорвать горький плод по собственному решению, чем по чьему-то совету созерцать висящий на дереве сладкий.

Только не уподобляйся тем многим, которые, хоть и знают прописную истину:"Испробуйте все и возьмите впрок лучшее", поступают наоборот - ничего не пробуя, берут что попало.

---

серебянный треугольничик в руках, последний мандарин с елки в зубах (а конфеты никто так и не трогал!)...





Клянуть и отблесить этот кусочек серебрянного металла так, чтоб никакой странник родное не почуял!

---

Имела веселый разговор с братом. Пересказываю суть.



Есть в московской семинарии один препод - дьякон, который говорит умные вещи. Говорит их про буддизм, причем с явным знанием дела.

Итак, некоторые патриархальные течения буддизма занимаются строгой охраной знаний. В том числе, этоо заключается в "промежуточных экзаменах" учеников. Итак, ищущего знаний после энного количества лет обучения запирают в комнате, где он создает себе духа. Он медетирует, делает еще разную фигню, через какое-то время в комнате появляются огни, собирающиеся в некую сущность. В призрака, одним словом. Этот ученик таскается с ним везде, общается, после приводит к учителю. И тут учитель говорит что-то типа того, что все, обучение завершено, у тебя, мальчик, есть покровитель покруче меня.

Ну мальчик с ним играет, забавляется, и если это умный мальчик, то понимает, что учитель сказал фигню и начинает приставать, просить продолжить обучение.

А тупые ученики не просекают нихрена и продолжают жить, забавляясь со своей игрушкой.

Иногда даже в пустыню убегают и такую бню творят...



Еще у буддистов есть живые и мертвые статуи и это две большие разницы, но об этом как нибудь в другой раз.

Храните традиции.



Вот и все, что я хотела написать.

Такая вот фигня

@темы: Наблюдения

---

Сегодня темой обсуждения на литературе был "Герой Нашего Времени" Лермонтова.

Не правда ли, Печорин обладает толикой демонического обаяния?



А теперь представьте себе девушку, которая выросла, имея при себе такой идеал, на который после наложилась незабвенная Антея тор Дериул.

Мило. Я тоже не лишена некой толики обаяния. Демонического.

---

С радостью зашла на дневник спустя пости две недели. Что же. Что-то всегда неизменно. Например отсутствие комментариев...

---

Я сидела у обрыва, ежась под высокогорным ветром. На коленях лежал клинок, более всего напомнивший бы вам очень длинную японскую катану. Только лезвие было прямым. Здесь были назначены две встречи. Здесь должна была решиться моя судьба. Сегодня. Сейчас. На камнях медленно разгорался Атлейн, знак перехода.

Из собравшегося в воздухе мерцания выходит первый - мой учитель. По совместительству мой брошенный муж и самый опасный враг.

Тот, чье имя было Андро д`ан Гейл. Тот, кого я , сама не знаю, почему, называла Таэрс.

Я осторожно поднялась с камней, поросших жесткой, высохшей под солнцем травой. Судорожно сжала в руках рукоять клинка. Конечно, ни о какой стойке не могло быть и речи - я всегда забывала, что следовало бы делать, когда на меня смотрел Учитель. То, что я прожила с ним больше 15 лет ничего не меняло. Рядом с ним я чувствовала себя неловким маленьким ребенком. А он любил надо мной смеяться.

Вот и в этот раз он усмехнулся мне краешком губ, слегка прищурив глаза. Насмешливо поклонился, отработанным жестом призвал из ниоткуда свой меч. Он весьма живописно материализовался прямо в отведенной в сторону руке. Опытный маг застыл статуей карающего ангела, и я поняла, что больше всего сейчас хочу прижаться к нему, и униженно молить о том, что бы он взял меня обратно, простил и не злился. Я ведь до сих пор его любила. Беда в том, что он не позволял себе любить никого. Особенно своих врагов.

От красоты момента у меня заболели старые шрамы, так не хотелось что-то менять. Но что мне оставалось? Я поклонилась чуть ниже, признавая его мастерство и, как смогла, нагло усмехнулась.

От рун на лезвии оружия Таэрса, нанесенных на посеребренное лезвие, начинают болеть кости, крылья выламываются в знаке подчинения низшего. Но этот этикет Крылатых вспомнился мне очень не вовремя.

Он делает стремительный выпад. В последний момент, я умудряюсь-таки собрать волю в кулак, сумасшедшим рывком взлетев, выйти из зоны поражения клинком. Какая глупость, какое детство. Ведь все равно спускаться придется. Нда, от мастера клинка такого ранга только прыгать повыше и остается

Но учитель никогда бы не выжил в таком количестве войн и дуэлей, если бы меня, недоучку, не задел. Легкая царапина крыла обещала мне часа через два лишить возможности летать - ткани нежные, начнется регенерация и от боли я забуду все на свете. И он об этом великолепно знал.

- Да, зря я тебя семь лет по арене гонял... Ничему не научился ребенок. - серебристым смехом заискрился такой до боли любимый голос.

В этот момент его клинок, соскользнув по слишком высоко и нетвердо поставленному верхнему блоку, на исходе издевательски полоснул меня по ребрам. Учитель просто играет со мной, даже магию не использует. Мой меч нервно дернулся вверх. Что ж, еще одна ошибка.. В попытке сохранить равновесье, судорожно хлопаю крыльями, поднимая вокруг тучу пыли и по случайной траектории задевая Учителя. Андро непроизвольно пошатнулся, и мое вышколенное тело нанесло удар. Как уж смогло. Самый кончик лезвия полоснул по ироничной брови.

За что я тут же получила пинок ногой, обутой в отвратительно жесткий сапог по животу (когда он только подойти успел). Отлетаю, отнюдь не грациозно шлепаюсь на землю, пытаюсь протолкнуть в себя хоть чуть-чуть воздуха. Укутанная в серебряно-синие цвета фигура шагает ко мне. Шаг, еще шаг…Не хочу умирать так быстро и так глупо! Вздернув подбородок, одним заклинанием поднимаю себя в воздух и отшвыриваю противника подальше. В идеале вообще в обрыв, но такого подарка я от судьбы не жду. И, в последний момент, фокусируя заклинание, я вижу как в замедленной съемке: он делает еще шаг, но где-то глубоко в глазах, за жестокой улыбкой я вижу то, что увидеть никак не ожидала. Ему меня жалко. Ему за меня больно.

Тха, если вы думаете, что мага его категории такие мелкие чувства остановили бы, то вы ошибаетесь. Он бы страдал вместе со мной, отрезая от меня кусочки, но не простил бы.

Поднимаю клинок, пока Учитель борется со связывающими его ветрами – хоть где-то я была прилежной ученицей. Может, лет через пятьдесят –шестьдесят, даже переросла бы его в управлении воздушной стихией. Как-никак Крылатая, хоть и мучающаяся серьезной амнезией.

Все равно, мне не выжить. Он старше, опытней, сильней в конце концов, и мои непонятно от кого полученные длинные острые уши здесь не помогут.

- Ну что, существо непонятной древней крови, не получилось? Силенок не хватила, да? Отрезать бы тебе эти крылья да уши укоротить, может, поумнела бы.

Все. Его уже срывает с тормозов. Даже если у меня была возможность решить дело пусть условным, но миром, теперь он меня уничтожит.

Нет! Эти жестокие слова… Шрамы у основания крыльев начинают кровоточить при одном воспоминании. Он уже их однажды отрубил.

Со стороны это, может, и не было заметно, но я сейчас себя ощущала маленькой, усталой и слабой. Ничего больше не хочу, но на автопилоте отпрыгиваю с траектории полета шаровой молнии. Глупость это, отвлекающий маневр, но убить тоже может. Сам маг готовит переход прямо мне за спину. Только он материализовался, как получил рукоятью в живот, благо на моей пародии на катану набалдашник тяжелый и витой, в форме головы дракона, выныривающего из воды. Красивый у меня меч…

От боли и неожиданности, Учитель выронил кинжал. Интересно, куда бы он его воткнул? Сверху, в ямочку ключицы или сразу под лопатку?

Отскакиваю, взмахнув крыльями, задевая ими его по лицу.

Странно, только сейчас осознаю, что могла спокойно его убить. Стоило только вогнать в него не рукоять, а лезвие, и даже такой метаморф, как он не справился бы. Почему от мысли о том, что я могла убить эту воплощенную красоту с примесями чистейшей древней крови и с возможностью когда-либо получить крылья, мне стало плохо.

Я приземлилась, выпустила из рук клинок. Я не могу биться против него.

Оборачиваюсь, смотрю в серо-серебренные глаза. И ловлю метательный кинжал в грудь. Нелепо взмахнув крыльями, падаю.

Боги, как глупо



***

Маленькая глупенькая девочка, - говорил он, сидя рядом на коленях, и пришпиливал мои крылья к земле очередным заговоренным стилетом, - ну зачем ты от меня ушла? Я ведь не сделал тебе ничего плохого, даже…

Он запнулся и с каким-то остервенением вогнал два последних, прочно зафиксировав мои крылья. Великолепно, играю в приколотую бабочку. Жаль, что кисти тоже прибиты.

Я смотрю на его разбитые губы. Когда я успела?

-Даже что? – хриплю я, пытаясь улыбнуться пересохшими губами. Он бьет наотмашь.

- Заткнись.

По подбородку стекают струйки крови. И тут мой обожаемый убийца, самый дорогой и беспощадный во всей Сфере, делает то, чего я от него никак не ожидала. Он вызывает телепорт. И, уже растворяясь в воздухе шепчет с горькой усмешкой:

- Я даже почти полюбил тебя, маленькая моя бабочка…

- Мальчишку не тронь, - выплевываю я вместе с кровью.



***

Прошло три часа. Я валялась на земле и ждала второго гостя, мучаясь от невероятной боли во всем теле, наивно пытающемся регенерировать.

А потом я устала ждать. Я увидела догорающее солнце и поняла, что он не придет. Неизвестно, убил ли его Андро или он просто забыл.

И я закричала в это глупое безразличное небо. Я кричала на черном наречии подземелий, в которых, я теперь поняла, я была воспитана. Я кричала на языке тех, кто меня принял меня после того, как я ушла от Учителя. Я кричала на языке, которому мы посвятили три года обучения. Ведь я ждала своего ученика.

Иронией ситуации было то, что по совместительству он был братом Андро. Только если старшего забрал отец довольно рано, то мой ученик прожил с матерью долго. Пока она не умерла. И не оставила его на мое попечительство. Случилось это восемь лет назад. Как раз на три года позже моей фатальной ссоры с мужем. И я его воспитала.

А теперь он не пришел.

Я кричала в пустоту, хрипела как умирающий зверь. Я и была умирающим зверем.

-Интейренс, Интейренс к`Аттейл, коттако мен! Слышишь ты, ублюдок чертов?! Я же сдохну, если ты сейчас же не появишься! Коттако!!!

Ведь именно из-за него мой муж меня отыскал и спровоцировал на дуэль. Именно из-за того, что я посмела учить парня, я лежу, а сухая, выжженная солнцем горная трава впитывает мою кровь. Он не услышал. Или просто не успел ко мне. Магии у меня не осталось: я звала с такой вкладкой, что ученику должно было просто выдрать грудную клетку, если он сопротивлялся призыву. Это сожрало остатки энергии.

Я разозлилась. Кинжалы вылетели из моего тела вместе с последним, предсмертным всплеском Силы. Я смогла, опираясь на катану, встать. И увидеть последний луч солнца. Как все смешно и символично. Подошла к обрыву и посмотрела вниз. Мне уже было все равно, что задержало ученика. Я шагнула, подрезанные крылья не выдержали (должно быть, Андро предполагал, что я попытаюсь улететь, но не думал, что травма мне не помешает освободиться, пусть посмертно), сложились под напором ветра, почти выломавшись трепетали за спиной. Ветер содрал остатки порезанной рубашки. Не долетев до земли метров тридцать, я растворилась. Бессмертная всегда может выбрать себе сметь, даже если отказалась от силы ради смертной жизни. Последняя мысль была про ученика и учителя. За что? Рейс, Таэрс, почему? Я ведь так молода, особенно по меркам Крылатых… Я ведь вас так любила… По разному, но очень сильно, за что вы меня?



И эта мысль оформилась в посмертное проклятие. Не видать вам любви. Не видать полных перерождений.



Я исчезла.

Я умерла.

---

Я покупала себе джинсы.

Купила к ним рубашку.

Пошла, оплатила...осталась сдача. Немаленькая.

Решила не ехать на ВДНХ за подарком парню, а купить что-нибудь ему здесь.

Во всем магазине не сыскалось нормальной черной рубашки.

Нашлась потрясающего синего цвета и потрясающей же цены. Таких денег, даже с условием скидок, у меня с собой не было.

Поехала к метро, пора было уже на курсы.

Неудержалась, разменяла деньги, отложенные на поездку в Италию, и решила-таки разоряться.



Приехала спустя три часа в магазин, знакомая девушка быстро выписала чек. Пока я стояла и смотрела как мою (оказывается, это нереально блаженное чувство) рубашку складывают ...входит мой замороченный одноклассник. Долго смотрит на меня, на рубашку. Здоровается.

Девушка у кассы усмехается, должно быть подумала, что это тот, кому я рубашку и покупала.

Я готова провалиться сквозь землю. Ладно, мода сейчас бисекс, успокаиваю я себя, забирая пакет со стойки.



Выхожу из магазина, иду и истерически хохочу на всю улицу.

Еще бы, в прошлый раз я встретила этого одноклассника, идя из салона, ругаясь по сотовому со своим парнем.

По тому, как я себя веду в классе, никто никогда не догадается (из парней), что я могу появиться в косметическом салоне и что у меня есть парень.



Придя домой, дожидаюсь маму.



Показываю ей купленные вещи.



-А ты знаешь главное различие женских рубашек от мужских?

-Застежка на какую сторону?

-Да, и еще ширина рукавов, -смеюсь я...



Мама уходит, для своего успокоения проверяю несрезанную еще бирочку.



РУБАШК.муж MUSTANG



До сих пор усмехаюсь.

Да, мода теперь бисекс.



Во всем магазине не сыскалось нормальной черной мужской рубашки, потому что последнюю купила я.



Горбатого могила исправит.

---

Я шел по улице, ветер забрасывал глаза снегом. И почему-то я думал о девушке, которая очень далеко. Очень, я даже не уверен, что вообще увижу ее.

Я шел по улице и мечтал, что она приедет этим летом. И тогда я встречу ее, оденусь слегка старомодно, посмешнее. Например, сострою пародию на сюртук из одной длинной черной рубашки и обной белой. А под них одену драные джинсы. Да, в карман засуну трубку и табак.

Обязательно посморю, нет ли фильма поглупее и, если есть, поведу ее в кино. После сеанся мы будем долго смеяться по пути к набережной и думать, какие эти американцы (ибо самые глупые фильмы у американцев) идиоты. На набережной мы сядем, и будем высокомерно смотреть на веселящихся людей. Иногда, не выдерживая от собственной серьезности, истерически смеяться.

Я научу ее правильно курить трубку, если она без меня не научилась.

Обещаю, это будет очень мило! Я буду ее рыцарем. Я провожу ее вечером домойи поцелую ее руку на прощанье. Как я мог забыть, я должен буду ей подарить цветок, и она сможет утопить его в реке. Конечно же, нужен будет цветок. Обязательно. Цветок для моей милой ведьмы...



Жаль, что этого никогда не будет, думал я, идя по скользкой улице.

И через несколько дней, лежа в постели своей девушки, я буду смотреть в потолок и думать о Той, Далекой...

Я романтик, должно быть.

Ведь, если она приедет, она просто засмеет меня.

Да...

Просто засмеет.



Но она не приедет.

Я давно ее убил.

@темы: Посвящения

---

Двое лежат. Не расслабленно, не утомленно. Нет. Чересчур напряженно, что скорее. И это предполагает дуэль. И это обещает метель за окном от переизбытка чувств.

Она дергается. Скорчившееся рядом тело неизвестно где находит силы прижать к кровати, закрыть ей глаза.



-Я просто хотела открыть окно...

-Не надо.

-Но мне это нужно! Если ты хочешь, я не буду открывать глаза.

-Ладно. Но ты не должна это видеть.

-Обещаю.



Холодный ветер улицы. Шум машин.



Она, не открывая глаз, садится обратно на кровать, скрещивает ноги. Она уже успела досконально изучить эту комнату так, что ни на что не натыкается, ничего не роняет.



-Прости. Я не должен был...

-Да ладно, забей...



Молчание.



-Знаешь....Лучше не прощай.

---

А пошло все!!!

Я шаске. Шаске была, шаске останусь.

И пошли все в сад (навязчивая рифма к слову "ад"? с)





Шаске, шаскен, шессен...

А какая разница???



Пошли все...